Живой голос Святителя Антония Богомудрого  и пьеса по его житию

Проповедь на Пасху 1970 года

Текст проповеди опубликован в книге священника Владимира Панковца  «Забытый Святитель». Ч. 1. С. 209-217

 

СВЯТИТЕЛЬ

По житию Святителя Антония Михайловского, архиепископа Брянского, Богомудрого (1889-1976)

Драма в двух действиях

Действуют:

Владыка – в возрасте 60-80 лет

Антоний – в возрасте 20-40 лет

Отец и мать

Оптинский старец Иосиф

Друг юности

Ангелы Господни

Патриарх Тихон

Тихон Голынский

Алексей — студент

Абросимов – генерал разведки

Администрация заключения,

надзиратели, милиционер

Николай

Матушка Антония и

духовные чада Владыки

Архимандрит – профессор, доктор богословия

Если хочешь в немногих словах преподать душеспасительное наставление ученолюбивому, то преподай ему молитву, правую веру и терпение встречающихся скорбей. Этими тремя видами добра приобретается все прочее добро.

Преподобный Марк Подвижник

Действие первое

Картина первая

Сцена разделена на две части. Темно. Справа камера тюрьмы. Надзиратели вводят игумена Антония в рясе и клобуке, объявляют приговор.

Надзиратель. Как враг народа Вы приговорены к году тюрьмы. Отбывать наказание будете в этой камере. (Надзиратели уходят, шум закрываемой двери.)

Антоний (крестится, читает молитву Иисусову). Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго.

(Читает долго, устав, ложится на нары и засыпает. В камере гаснет свет. В левой части сцены, в луче света, появляются его отец и мать).

Мать. Илия, мой дорогой, милый муж!

Отец. Я тебя слушаю, любовь моя.

Мать. Нашему малютке Иоанну приснился чудный сон. И этот сон снился ему три ночи подряд. Я волнуюсь, и не знаю с чего начать.

Отец (обнимая). Успокойся, родная. Расскажи все по порядку.

Мать. Ты знаешь, Иоанн рано научился читать. Читая Библию, прочитал о том, что святого пророка Исаию перепилили деревянной пилой. Наш сын молился Богу, чтобы Тот даровал ему также пострадать за Иисуса Христа. Молился горячо, всеми силами своего маленького детского сердца. И ему приснился этот сон. Его, как и пророка Исаию, пилили деревянной пилой, но не перепилили и он остался жив.

Отец. Милая жена, вспомни его рождение. Ведь он родился в паломничестве, и где? В Святом граде Иерусалиме! Он – святоградец!

Мать. Да, это была неземная радость!

Отец. А крестился, как и Спаситель наш Иисус Христос, во Иордане. Крестил его Патриарх Иерусалимский! Помнишь, как Патриарх после крещения поднял нашего сына высоко-высоко и сказал: «Это будет великий муж России, защитник Православия!»

Мать. Эти слова я сохраняю в сердце своем. (Помолчав.) А что же значит этот сон?

Отец. Господь по Своему милосердию избрал нашего сына на служение Себе. А сон, моя родная, это образ его святой мученической жизни.

Мать (грустно и радостно). Наш дорогой младенец вклеивает в свой альбом образы святых мучеников и делает из них Минею, благо ты у нас – псаломщик. Поделился со мною заветным желанием уйти в Оптинский монастырь и стать монахом.

Отец (нежно обнимает мать и целует). Радость моя! На все Божия воля, и мы должны склониться перед ней!

Луч света угасает.

Картина вторая

Камера освещается. Слышен шум открываемой двери. Входят надзиратели, сбрасывают Антония с нар, с руганью избивают.

Надзиратель (кричит). Тебе запрещено ложится, здесь тюрьма, а не курорт.

Антоний. Я голоден, силы оставили меня, дайте мне хоть кусочек хлеба.

Надзиратель (с издевкой). Для врага народа нет хлеба.

Надзиратели уходят, шум закрываемой двери. Антоний встает и начинает читать молитву Иисусову, садится на нары и засыпает. Камера погружается в темноту. Слева, в луче света Оптинский старец Иосиф, смотрит в сторону камеры.

Старец. Возлюбленное во Христе мое духовное чадо! Восьми лет от роду ты пришел к нам в Оптину. Ты год жил со мной в Иоанно-Предтеченском скиту, в келье великого старца Амвросия Оптинского, моего духовного наставника. Воля Божия тебе ехать во Святой град Киев — мать городов русских, чтобы там получить духовное образование.

(Подняв правую руку, торжественно.) Помни мой первый урок: «Начинать с молитвы Иисусовой, произносимой устно, непременно по четкам, в определенном количестве. Если и не достигнешь совершенства молитвы, то хорошо и то, если скончаешься на пути к ней». Да хранит тебя Господь на всех стезях твоих, мой любимый послушник! (Благословляет широким крестом.) (Вспомнив.) В лукошке свежий хлебушек, покушай!

Луч света угасает.

Картина третья

Камера освещается. Шум открываемой двери. Входят надзиратели.

Надзиратель (кричит). Встать! Тебе запрещено садиться! (Бьет по лицу.)

Антоний. Я изнемогаю от жажды, дайте мне хотя бы глоточек воды.

Надзиратель (злобно смеется). Пусть твой Бог даст тебе воды. (Уходят.)

Антоний (вслух). Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных! (Затем читает «мя» вместо «нас». В изнеможении прислоняется спиной к стене и медленно сползает вниз. В камере темнеет.)

Слева, в луче света, у стола стоит молодой Антоний в черном подряснике. На столе Владимирская икона Божией Матери, перед ней горящая лампадка, чернильница, ручка, стопка чистой бумаги. Слева за дверью голос друга.

Друг. Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас.

Антоний. Аминь.

Друг (входит с кувшином в руке, радостно). Иоанн, друг сердечный, как давно мы не виделись! (Ставит кувшин на стол, обнимаются.) Позволь поздравить тебя с иноческим постригом! Как твое новое имя?

Антоний (смущенно). Антоний, в честь преподобного Антония Печерского, Киевского, начальника всех русских монахов.

Друг (взволнованно). Я слышал, что Татиана, твоя невеста, в день пострига была на балу, от свечи загорелось платье, и она сгорела. (Замолчал.) Ведь ты с отличием закончил Киевскую духовную семинарию, и вам ничто не мешало стать мужем и женой. Ты – православный священник – батюшка, а она – матушка.

Антоний (с грустью). Я – сын псаломщика Орловской губернии – бедняк, а Татиана – первая невеста Киева. (Помолчав.) Ее родители не дали нам свое благословение.

Молчание.

Друг. Читал твое богословское сочинение «Половая похоть», изданное в Москве маленькой брошюрой. В предисловии ты пишешь: «Во всех людях – женщинах и мужчинах – живет Дух Божий. Какой же грех смотреть на носителя Духа Божия как на средство удовольствия! Всякая женщина для мужчины прежде всего должна быть сестрою, и всякий мужчина для женщины – братом».

Антоний (убежденно). Да, это мои рассуждения. По учению Христа человек вообще должен стремиться к полному целомудрию, и я решил никогда не жениться, а посвятить себя всецело Богу.

Друг (печально). Но как велика скорбь родителей Татианы! Как, вообще, много скорби в этом мире и она все увеличивается. (Вдохновенно.) У тебя дар Божий писать! Напиши в память Татианы и в утешение ее родителям книгу о терпении встречающихся скорбей.

Антоний. Твои мысли созвучны моим. Спаси тебя Господи за добрый совет.

Друг (указывая на кувшин). Да, чуть не забыл. В нем свежая вода из колодцев преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских. Испей святой водицы. Мне пора, надо еще сходить к матушке Елене Киево-Флоровской. До скорой встречи, прошу святых молитв. (Кланяется, уходит.)

Антоний наливает из кувшина, пьет. Крестится, молится, сложив крестообразно руки на груди, садится за стол. Берет лист бумаги, ручку, задумывается. К нему, слева, за столом, подходит Ангел Господень в сияющем одеянии. Антоний его не видит. Ангел становится справа от него и начинает ему диктовать, а он записывает.

Ангел (торжественно). «День за днем. Дневник православного священника». (Пауза.) «1 января» (Пауза.) «Я обязан образумиться». (Пауза.) Эпиграф: «Некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу, и пришел искать плода на ней, и не нашел; и сказал виноградарю: вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби ее: на что она и землю занимает? Но он сказал ему: господин! Оставь ее и на этот год …» «Евангелие от Луки, глава 13, стихи 6-8». (Пауза.)

«В этих словах есть намек на предыдущие годы. Не в первый раз Хозяин виноградника обращает внимание на смоковницу, и не впервые Он тщетно ищет на ней плода. Быть может, и я в прежние годы не сумел достаточно усовершенствоваться? Я тоже, быть может, не сумел воспользоваться представляющимся случаем к добру и, как эта смоковница, не оправдал ожидания моего Хозяина? Неужели же и в этом году будет повторение того же самого? (Свет медленно угасает, слова ангела становятся все тише и тише. Антоний записывает.)

Картина четвертая

Дверь камеры открывается. Входят надзиратели. Антоний медленно встает, прислоняется спиной к стене.

Надзиратель (кричит). Мы за тобой смотрим постоянно. Не смей прислоняться к стене! Приказ: ходить по камере и не останавливаться, иначе будем бить. (Подходят и избивают.)

Антоний лежит на полу, надзиратели уходят, шум закрываемой двери, камера погружается в темноту. Слева — луч света, в него одновременно, навстречу друг другу, входят Патриарх Тихон и Антоний, последний в светском костюме.

Антоний (радостно). Ваше Святейшество, благословите! (Берет благословение.)

Патриарх (внимательно осмотревшись). Отец Антоний, очень рад Вас видеть! Я назначил эту встречу здесь, в саду монастыря, чтобы нас никто не подслушал. Как Вы выполнили мое поручение? (Идут рядом.)

Антоний (оглянувшись назад). Чтобы войти в ставку Ленина и попытаться не допустить убийство Царской Семьи, я надел форму командира Красной Армии и представился Фрунзе.

Патриарх (остановившись). Как смело! Ведь Вас могли разоблачить!

Антоний. Господь хранил, Фрунзе в Москве не было. Меня принял сам Ленин, даже он ничего не заподозрил. Мы вместе ехали в его поезде, много общались. Никогда я не слышал такого сквернословия. (Помолчав, печально.) Слишком поздно! Царская Семья приговорена к расстрелу, сейчас монархию не вернуть.

Патриарх (крестится, молится). Господи, спаси и помилуй Царя Батюшку и Его Семью! (Помолчав, твердо и решительно говорит Антонию.) Благословляю Вас в Москве принять монашество с именем Антония Великого. Затем езжайте к себе на родину в Орел, к владыке Серафиму, я его извещу, принимайте священство.

Антоний (трепетно). Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу!

Патриарх (убежденно). Вы – магистр богословия, автор выдающегося труда о правой вере «Православное учение о личном спасении», кавалер боевого ордена князя Владимира, дворянин! Миссионерствовали по всей России и в других государствах, знаете многие иностранные языки! Благодатию Божией обращали многих из сектантства и безбожия в Православие! Были в рабочих центрах, Вам угрожали страшными наказаниями! (Замолчав, твердо и решительно.) Лучшего кандидата мне не найти! Будете моим заместителем – возглавите подполье Русской Православной Церкви. Времена грядут страшные, начался большевистский террор против Церкви, сколько невинной крови проливается! Земная Церковь – воинствующая, а небесная – торжествующая. Будем вести духовную брань по законам военного времени. И да благословит нас Бог!

Антоний (вдохновенно.) Мы – воины Христовы, а удел воина – битва. Се, раб Господень; да будет мне по слову Вашему. Благословите (Берет благословение.)

Патриарх (помолчав). Отчего все эти беды происходят?

Антоний. Разрушения, войны, убийства и прочее происходят от утраты человеком смысла жизни, мира – то есть от утраты человеком Богопознания, Богообщения. Хула на Духа Святаго – это сознательное отрицание Бога.

Патриарх (задумчиво). Была великая Российская Империя, столько храмов, монастырей! И все разлетелось, как прах, взметаемый ветром?

Антоний (уверенно). Оскудение произошло давно и произошло незаметно. Оскудели изнутри, утратили путь опытного Богопознания – утратили молитву Иисусову. Умного делания в монашестве не стало, и само монашество исчезло. Подрезаны корни духовного бытия, и жизни не стало. С исчезновением монашества исчезнет и само христианство, останется его внешняя притча. (Помолчав).

Но мир без христианства существовать не может. Христианство есть высшая форма развития сознания человека на земле. Христианство есть последнее слово сего мира и начало нового, оно – его душа, его жизнь. С исчезновением души и тело распадется, придет конец. На наших глазах совершается это великое таинство конца или таинство жатвы, предуказанной Спасителем.

Патриарх. Берегите себя, по Божию промышлению Вы еще нужны для домостроительства Божия. О нашем разговоре никому. А теперь идите с Богом! (Вспомнив.) Стойте! Примите от Марии Магдалины пасхальное яичко. Христос Воскресе!

Антоний. Воистину Воскресе! (Христосуются.)

Антоний уходит направо, Патриарх его благословляет двумя руками. Луч света угасает.

Картина пятая

Камера освещается. Антоний ходит по кругу и читает молитву Иисусову, постепенно замолкает и склоняет голову на грудь, спит на ходу. За дверями слышен разговор надзирателей.

Первый (раздраженно). Он все дни напролет ходит и ходит по кругу.

Второй (злобно). У меня от него уже в глазах рябит. Сил нет.

Первый. Идем в дурака сыграем.

Второй. Идем. (Замолкают. Свет в камере угасает.)

Слева, в луче света, подсвечник. Уборщица храма поправляет свечи, к ней справа подходит иеромонах Антоний, в клобуке и с иерейским крестом на груди. Слева к ним направляется Тихон, у него в руках три тетради, он их прижимает к груди.

Антоний (уборщице, указывая на Тихона). Марфуша, вот идет Тихон Голынский, пастырь баптистов. Написал три тетради, несет их мне, хочет убедить меня в своем суеверии.

Тихон (поражен прозорливостью отца Антония, в трепете роняет на пол тетради, падает перед ним на колени). Мне Вам доказывать нечего, примите меня к себе в духовные чада.

Антоний. «И таким образом тайны сердца его обнаруживаются, и он падет ниц, поклонится Богу, и скажет: истинно с вами Бог (1 Кор. 14, 25)».

Луч света угасает.

Картина шестая

Камера освещается. Антоний, почерневший и сильно иссохший, ходит по кругу, читает молитву Иисусову. Шум открываемой двери. Входит начальник тюрьмы и надзиратели.

Надзиратель (кричит). Стоять

Антоний останавливается, смотрит на входящих.

Начальник. Голынский-Михайловский, вы освобождены. (Надзирателям.) Увести! (Оставшись один, садится на нары, в недоумении.) Голынский – штабс-капитан, боевой офицер, левый эсер, член президиума ВЦИК (Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета), работал в одном отделе с Крупской?! Жену, малых детей оставил и пошел на расстрел за кого?! За врага народа — попа Михайловского! А этот?! Год без сна, еды и пития!? Кожа да кости – и жив! Против кого мы боремся и на что мы обречены? Безумие!

Действие второе

Картина седьмая

Спустя двадцать лет. Мордовия, Дубравлаг, близ железнодорожной станции Потьма. Зима, сильный мороз. Карцер лагеря особого режима. Камера на двоих с одним узким лежаком, вернее доской шириной сантиметров сорок. Пол, стены лежака сплошь обиты листовым железом. Сама камера шириной не более трех четвертей метра, длиной два метра.

Голос из-за двери (кричит). За нарушение лагерного режима, за драку церковника 18376 и Р281 в холодный карцер №1, на двое суток без жратвы и воды.

Надзиратели приводят в карцер и вталкивают старика Владыку Антония в телогрейке и студента Алешу в разорванной одежде, с кровоподтеками на лице. Упали оба, разбились, кто обо что. Остались в темноте. Сквозь узкое решетчатое окно светит луна, и ее молочный свет слабо освещает карцер. В полосе лунного света поднялся Владыка Антоний.

Владыка. Ну! Вот и привел Господь вдвоем жить. Холодно, холодно, Алеша. Железо кругом.

За дверью громыхает засов, щелкает замок, смолкают голоса и шаги, и в наступившей тишине холод схватил, сжал обоих.

Алексей (стонет). Замерзнем, Владыка Антоний. Из-за меня замерзнем. Вы не испугались убийцы Карего с ножом в руках, которого боялся весь барак, не дали меня раздеть, вмешались, а нас в карцер. Обоим смерть, надо двигаться, прыгать, и все двое суток. Сил нет, весь разбит, холод уже сейчас забирает. Ноги окоченели. Так тесно, что и двигаться нельзя. Смерть нам, Владыка. Это не люди! Правда? Люди не могут сделать того, что сделали с нами. Лучше расстрел.

Владыка молчит. Алексей пробует прыгать на одном месте, но это не согревает.

Алексей (почти кричит). Что Вы молчите? Что Вы молчите, Владыка?

Владыка. Молюсь Богу, Алексей!

Алексей. О чем тут можно молиться, когда мы замерзаем?

Владыка. Одни мы с тобой, Алеша! Двое суток никто не придет. Будем молиться. Первый раз допустил Господь молиться в лагере в полный голос. Будем молиться, а там воля Господня. (Стоя в свете луны, крестится и вполголоса молится.)

Алексей замерзает, ему все безразлично и вдруг он слышит отчетливо произносимые Владыкой слова, и понял – это молитва.

Владыка (молится). Господи Боже! Помилуй нас грешных, Многомилостиве и Всемилостиве Боже наш. Господи Иисусе Христе, многия ради любве сшел и воплотился еси, яко да спасеши всех. По неизреченной Твоей милости спаси и помилуй нас и отведи от лютыя смерти, ибо веруем в Тя, яко Ты еси Бог наш и Создатель наш.

Алексей стал вслушиваться в слова молитвы. Она охватывала душу спокойствием, уводила от леденящего сердце страха и соединяла со стоящим с ним рядом Владыкой.

Владыка. Господи Боже наш Иисусе Христе! Ты рекл еси пречистыми устами Твоими: Когда двое или трое на земле согласятся просить о всяком деле, дано будет Отцом Моим Небесным, ибо где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них…

Алексей (повторяет). …дано будет Отцом Моим Небесным, ибо где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них… (Обернулся к Владыке Антонию и удивился).

Картина восьмая

Все кругом изменилось, преобразилось. Карцер раздвинулся, полоса лунного света исчезла, было светло. Ярко горел свет, и Владыка Антоний, одетый в сверкающие белые одежды, воздев руки вверх, громко молился. Карцера не было, была церковь. Два человека, Божии слуги, в сверкающих одеждах прислуживали Владыке.

Алексей (вслух говорит мысль). Брежу, конец, замерзаю.

Владыка (обернулся и сказал). Пойди, Алеша! Ложись, ты устал, я буду молиться, ты услышишь.

Алесей лег на пол, обитый железом, закрыл глаза, продолжая молиться.

Алексей. …согласятся просить о всяком деле, дано будет Отцом Моим Небесным… …Собраны во Имя Мое… Да, да! Мы не одни!

Было спокойно, тепло и вдруг откуда-то пришла мать и закрыла его чем-то теплым. Руки сжали ему голову, и она прижала его к своей груди.

Алексей. Мама. Ты слышишь, как молится Владыка. Я узнал, что есть Бог. Я верю в Него.

Мать (ответила). Алешенька! Когда тебя взяли, я тоже нашла Бога и это дало мне силы жить.

Владыка (славя Бога и благодаря). Господи, Иисусе Христе, Боже мой, хвалим и песнословим неизреченную славу Твою и безмерное величие твое, что Ты дал нам бытие и сподобил нас быти причастниками спасительных благ воплощенного домостроительства Твоего…

Били по дверному засову, визжал замерзший замок, раздавались голоса. Алексей открыл глаза. Владыка Антоний еще молился.

Владыка. …Господи наш, Господи, направи всю жизнь нашу к исканию Царства Божия и правды Его, да прославится через нас недостойных всесвятое имя Твое – Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.

Двое в светлых одеждах благословили Владыку Антония и Алексея и медленно вышли. Ослепительный свет постепенно исчезал.

Картина девятая

Карцер стал темным и по-прежнему холодным и мрачным.

Владыка. Вставайте. Алексей! Пришли.

Алексей встал. В карцер входила лагерная администрация.

Абросимов (голос из-за двери). Это недопустимо, могут сообщить в Москву. Кто знает, как на это посмотрят. Мороженые трупы – не современно.

Входят в камеру. Абросимов в форме майора. Владыка Антоний и Алексей стоят. Выражение лиц того и другого спокойное, одежда покрылась толстым слоем инея.

Первый (с удивлением спрашивает). Живы? Как вы тут прожили двое суток?

Владыка. Живы, гражданин начальник лагеря.

Стоящие удивленно переглянулись.

Первый (бросил). Обыскать.

Надзиратель (крикнул). Выходи.

Владыка и Алексей вышли из камеры. Сняв перчатки, стали обыскивать.

Абросимов (сняв перчатку, засунул руку под одежду Владыки и Алексея и задумчиво, ни к кому не обращаясь, сказал). Удивительно! Как могли выжить! Действительно теплые. (Вошел в камеру, внимательно осмотрел ее и спросил.) Чем согревались?

Владыка. Верой в Бога и молитвой.

Второй (раздраженно). Фанатики. Быстро в барак

Владыка и Алексей, уходя, слышат спор, возникший между пришедшими.

Абросимов. Поразительно! Необычный случай, они должны были прожить при таком морозе не более четырех часов. Это поразительно. Невероятно. Учитывая 30-градусный мороз. Вам повезло, начальник лагеря по режиму! Могли быть крупные неприятности.

Картина десятая

Особый отдел лагеря. Кабинет начальника. Абросимов сидит за столом. Входит Владыка Антоний.

Абросимов (радостно). Здравствуйте, Владыка. Вести у меня сегодня хорошие. Александра Павловича Авсеенкова освобождают. Добились друзья с большим трудом. Завтра к себе вызываю. Боюсь, чтобы это известие его не потрясло. Сердце у него плохое. Прошу осторожно сообщить ему о предстоящем освобождении. Завтра буду объявлять ему при начальнике лагеря, пусть не волнуется. И не только освобождают, а в партии восстанавливают. Главный разрешил. (Помолчав.)

А почему у вас двойная фамилия, имя и отчество? Михайловский Иоанн Ильич — Голынский Тихон Иванович?

Владыка. В начале 30-х годов в Брянске меня, как священнослужителя, арестовали и приговорили к расстрелу. Мой духовный сын Голынский Тихон Иванович пошел за меня на расстрел, а я в его одежде и с его документами вышел на свободу и взял под опеку его семью. При повторном аресте мне и дали двойную фамилию Михайловский-Голынский, указав в деле анкетные данные Тихона Голынского, что я — эсер, женат, духовного образования не имею, и много приврали. И так по всем уголовным делам, которые возбуждали против меня за веру в Бога. (Пауза.) Ни один святитель во все века не был так оклеветан сатаной, как я.

Абросимов. Да, с Вами плохо – церковник Вы. На Вашем деле штамп: «Содержать в лагерях бессрочно – до смерти». Хочу Вам помочь и не могу. Из нашего «особого» таких как Вы, освобождают только по личным разрешениям Берия или его заместителя. С Вашим делом не пойдешь, оснований нет. Освободишь без их разрешения – донесут немедленно, и сам в лагере будешь. Если что-нибудь переменится, все для Вашего освобождения сделаю, а теперь и Александр Павлович включится в это дело.

Меня тоже в Москву переводят, «простили», так сказать, восстанавливают в генеральском звании и опять посылают в разведку. Всю жизнь государство охранял, Родину любил и своей работой в Отечественную войну не один десяток дивизий спас. (Вспомнив.) Давно хочу Вас спросить.

Владыка. Спрашивайте, Сергей Петрович.

Абросимов. В 41-м году, когда наши войска в панике отступали и немцы подошли к Москве, то Главный приказал срочно разыскать Михайловского Иоанна Ильича, сказав, что этот человек знает все и скажет, как нам одержать победу. Это были Вы?

Владыка. Да. Он знал меня по Первой Мировой войне. Она началась вскоре после учебы в Киевской духовной академии. Я добровольно пошел страдать с народом в действующей армии. За боевые заслуги произвели в офицеры. А он был у меня коноводом. Лошадь чистил плохо, приходилось делать замечания, от обиды плакал.

Абросимов. После Вашей встречи с Главным он сильно изменился. Начали открывать храмы, можно было верующим свободно молиться о победе. Во многом вернулись к военной форме Русской армии.

Владыка. В той войне Господь даровал нам победу. Я встретил ее в лагере.

Абросимов. И я кому-то помешал, донесли Главному, и чуть было под расстрел не подвели «за связь с немцами».

Главный велел проверить и послать работать в лагерь. Сюда попал – ужаснулся, помочь ничем не могу, следят за каждым шагом. То, что увидел, даже предположить не мог. При тебе бьют, а ты остановить не имеешь права. Раз остановил, сообщили: «Мешает и задерживает следствие». Страшно! Для чего все это делается, понять сейчас невозможно. Владыка, уходя отсюда, хочу помочь, кому надо. Скажите, сделаю. Плохо, что Вам не могу помочь

Владыка (задумчиво взглянул на Абросимова). Спасибо Вам! Спасибо! Мне помочь нельзя, когда нужно будет, Господь поможет, но помогите выйти из этого лагеря Сазикову, бывшему студенту Алексею Никонову, врачу Денисову и бывшему уголовнику Трифонову. Переведите в простой лагерь, там проще жить и помочь можно.

(Посмотрев пристально на Абросимова.) Сергей Петрович! Приедете в Москву, сделайте все, чтобы уйти со своей работы, не нужно работать Вам в органах. Перейдите на что-то другое, а то сгорите. Увидев, что происходит здесь, сами стали другим человеком. Спасите душу свою!

Абросимов (с чувством глубокой скорби и одновременно радости встал, подошел к сидящему перед ним Владыке, волнуясь). Встречу ли я Вас еще, не знаю, но Вы оказали на меня благотворное влияние. Многое я стал оценивать по-другому. Верю Вам, понимаю, почему верите, понимаю Веру Даниловну и жену свою. Все понимаю. Знаю, что все время молитесь. Не забывайте меня, Владыка, не забывайте!

Владыка (поднялся со стула, подошел к Абросимову, обнял его за плечи). Да хранит Вас Бог, Сергей Петрович! Не забывайте людей, помогайте им, совершайте добро, где бы Вы ни были. Помогайте людям. Встретимся мы еще с Вами! Встретимся! (Низко кланяется и уходит.)

Картина одиннадцатая

Западная Украина. Город Дрогобыч. Комната городской квартиры. Владыка Антоний сидит за столом и читает книгу. Входит Николай, в руках у него конверт и письмо.

Владыка (встает). Тебе надо сходить в баню.

Николай (удивленно). Я сам об этом думал, а Вы откуда узнали?

Владыка (смотрит на конверт). Ты получил письмо?

Николай. Из Сочи пишут, что прошли аресты и многих верующих осудили. А я чудом остался. (Задумавшись.) Если бы не Ваше благословение на мой обмен в Западную Украину, сюда, в Дрогобыч, то и меня бы арестовали. (Садятся.)

Владыка (радостно). Слава Богу за все. Я выполнил твою просьбу и написал «О молитве Иисусовой». Сей малый труд есть суть опыта, с подтверждением святых отцов современных, и тебе может, при неимении книг, служить достаточным вполне руководством в делании молитвы Иисусовой умной и духовной. (Передает Николаю толстую тетрадь.)

Человеку нет ничего высшего, как умной молитвой беседовать всегда с вездесущим Богом, предстоять Богу умно и умолять Его о своих грехах.

Николай (в восторге). Слава Богу! (Листает.) Здесь почти сто страниц. А я то недоумевал, что вы по ночам пишите? (Возвращается к началу тетради, читает.)

«Вместо предисловия. «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Матфея 26, 39). Сие есть действенная суть молитвы Иисусовой: «Господи, помилуй мя» и «Буди, Господи, воля святая Твоя».

Прежде всего, нужно знать, что молитва Иисусова есть действенная суть покаяния, указанная Христом Господом». (Поднимает голову, в задумчивости повторяет.) Действенная суть покаяния! (Радостно.)Так это самое главное – делание молитвы Иисусовой!

Владыка (встает). Да, это забытый путь опытного Богопознания или тайна спасения. И все святые только на сем пути и обретали сие «умное житие», обретали «сие потрясающее благоговение перед Богом», по выражению святого Каллиста, обретали сокровенное бытие во Христе и ангельскую жизнь на земле.

Николай. Делание молитвы Иисусовой – дыхание веры и необходимо всякому, желающему вечного спасения.

Владыка (садится). Конечно, мы привыкли иначе понимать, — что умной работой занимаются только те, кто живет в монастырской или пустынной обстановке. Но нашему времени не дано ни того, ни другого. Господь отнял и пустыни и монастыри. А мир грешный оставил, и он продолжает существовать.

Молитва Иисусова должна быть неотъемлемой сутью всего монашества, да и мирянам, и вообще всем, семейно живущим, ее нужно читать, т.к. памятование Бога неотложно нужно всем.

Николай. Что же делать нам, желающим спасения? Каким путем идти ко спасению?

Владыка. Для всех желающих спасения остался один путь: внутренний. Нам можно спасаться среди мира умным житием – «беречь свой ум», по слову блаженной памяти отца Иоанна Кронштадтского, т.е. занимать его непрестанной молитвой. Вот это единственный путь для нас, доступный и открытый, да и по времени. Все другие пути для нас закрыты. (Помолчав.)

Делание молитвы Иисусовой – непрестанное призывание святого и спасительного имени Господа нашего Иисуса – это и есть спасительная тайна всех святых, которой они спасались. Это делание и есть тот спасительный обломок от апостольского корабля, который нам предложен святыми отцами для нашего спасения.

Николай. А кто будет нашим духовным руководителем на этом неведомом пути, и весьма опасном? Вот вопрос, который многих мучает.

Владыка. Опытных старцев давно нет, и духоносных наставников сокровенному житию во Христе не стало. А святые отцы говорят, что без опытного наставника этим деланием спасаться нельзя.

Николай. Что же нам делать? Как быть?

Владыка. Дивный Бог в Своей Премудрости, устами тех же старцев, древних молитвенников, предвозвестил о нас весьма утешительное слово, что нашими духоносными наставниками в последних временах будут Богомудрые писания святых отцов, по слову старца Паисия Величковского, и всевозможные скорби, по слову аввы Исхириона.

Скорби и будут нас воспитывать для Царствия Божия и усовершать в умном житии. Ибо умная молитва лучше возрастает и крепнет в нас тогда, когда мы всякую скорбь претерпеваем с благодарением. (Облегченно вздохнул.)

Позвольте предложить Вам почитать вслух что-нибудь из святых отцов. Вот «Отечник» благословенного святителя Игнатия Брянчанинова, читайте здесь. (Дает Николаю раскрытую книгу.)

Николай (читает). «Некогда святые Отцы Египетского скита пророчески беседовали о последнем роде. «Что сделали мы?» — говорили они. Один из них, великий по жительству авва Исхирион, отвечал: «Мы соблюдали заповеди Божии». Спросили его: «Что сделают те, которые будут после нас?» «Они, — сказал авва, — будут иметь делание в половину против нашего». Еще спросили его: «А что сделают те, которые будут после них?» Авва Исхирион отвечал: «Они отнюдь не будут иметь монашеского делания; но им попустятся скорби, и те из них, которые устоят, будут выше нас и отцов наших».

Владыка (встает). Вот истинное утешение Духа Святаго для всех рабов Божиих, спасающихся в последних временах среди мира и его скорбей. И этого утешения не следует забывать. Здесь сокрыто утешение и для тех, кто мучается от тягостного бремени своей воли, и не знает, кому ее отдать. Скорби понесут волю каждого, покорно приемлющего их, и управят в Царствие. Ибо нам надлежит спастись многими скорбями.

Крепко нужно освоиться с той мыслью, что ныне воспитывают нас для жизни вечной не старцы, а многоразличные скорби.

Скорби – это наши духовные наставники и руководители в молитвенном житии. Посему всякой приходящей скорби нужно кланяться в ножки, как старцу, и с любовию лобызать ее святую руку, нас благословляющую, как старческую. (Берет в руки матерчатый чехол и достает из него деревянный жезл.)

Николай (увидев жезл, восторженно). Какой красивый!

Владыка. Этой мой жезл, он сделан из монашеского посоха Оптинского старца Амвросия. Мне его подарили старцы в Оптине. Оставляю Вам на сохранение. (Целует жезл и кладет его в чехол.) Мне пора уезжать.

Николай. Вы бы прекратили поездки, они Вам тяжелы и по возрасту и по состоянию здоровья.

Владыка. Я молился о покое, но Матерь Божия не благословляет сидеть на одном месте – велит ездить и окормлять свою паству. Где билет на поезд?

Николай (подает билет, с грустью). Я прошу Вас остаться и еще хоть немножко пожить у меня.

Владыка (уверенно). Я молился, нет воли Божией мне оставаться. Надо ехать. (Собирается.) Как Ваш желудок, больше не болит?

Николай (весело). После того, как Вы мне дали немного вина с водой, я и забыл о нем, а ведь не мог даже свежего помидора съесть – язва замучила. (Берет благословение, помогает одеться.)

Владыка. Труд «О молитве Иисусовой» перепишите себе, затем мне на проверку. Тетрадь вернете потом. Мне пора. (Уходит. Николай провожает до двери, возвращается, убирает все со стола, садится.)

Пауза. Стук в дверь. Николай идет открывать. В комнату входит милиционер.

Милиционер. Кто у вас сейчас проживает без прописки? Я должен проверить квартиру. (Осматривает и уходит.) Счастливо оставаться.

Картина двенадцатая

Комната дома схиигумении Антонии в Лесной Буче под Киевом. Слева дверь. Владыка Антоний в подряснике стоит на коленях перед иконой. Горит лампадка.

Владыка (молится). Стопы человеческия исправляяй Господи, призри милостивно на раба Твоего Сергия и простив ему всякое прегрешение, вольное же и невольное, благослови благое намерение совета его и исходы и входы со путешествием исправи, прилежно молимтися, услыши и помилуй. (Встает, оборачивается назад и благословляет.) Да благословит тебя Господь от Сиона и узриши благая Иерусалима во вся дни живота твоего, и да исправит путь твой в мире, в славу святаго Своего имени. Аминь.

Матушка (входит). Владыка святый, о ком Вы так долго молитесь? Ведь уже поздно и мы никого не ждем.

Стук в дверь. Матушка в испуге смотрит на Владыку.

Владыка. Не бойся, это добрый гость. Иди, открой.

В комнату входит Абросимов, одет в штатское.

Владыка. Дорогой Сергей Петрович! (Идет ему навстречу, благословляет, трижды целует.) Как хорошо, что Вы приехали. Я Вас ждал.

Абросимов (раздевшись). Слава Богу добрался. За Вашим домом следят, но я же старый разведчик. Дождался темноты и прошел незаметно. Простите, Христа ради, что не известил Вас о своем приезде.

Владыка. Матушка Антония, надо гостя накормить. Неси, что там у нас есть. (Матушка уходит.) Сергей Петрович, присаживайтесь. (Садятся.) Рассказывайте. Как Москва?

Абросимов. Возвращение мое в Москву было трудным. Все мне было отдано – и звание, и должность, но что-то встало между моей прежней и настоящей жизнью. Много я думал и ушел с этой работы. Буду откровенен: совершил я раньше много тяжелого, страшного и, делая все это, был уверен, что все делал правильно. (Помолчав.) Во многом помог мне и Александр Павлович Авсеенков. Помог разобраться. Осознав многое, подумал я, что нет мне прощения. (Опускает голову.)

Владыка (встав). Помните и не сомневайтесь! Господь, наказующий нас за прегрешения наши, волен и отпустить нам их с присущим Ему милосердием, и нет столь тяжкого прегрешения или проклятия, которых нельзя было бы искупить делами своими и молитвой.

Абросимов. Много во мне сомнений, колебаний, связанных с вопросами веры и обрядов.

Владыка (садится). При Вашем жизненном пути, долгих безыдейных скитаниях, внутренней потерянности сомнения и колебания естественны и неизбежны, но разве в этом дело – Вы поняли и ощущаете, что Бог есть, знаете путь к Нему. Верьте, и все наносное отойдет.

Абросимов (радостно). Вы замечательный человек, Владыка, настоящий христианин.

Владыка (открывает лежащую на столе папку и достает из нее рукопись). Вот рукопись книги. В ней три части: «Лагерь», «Путь» и «Дети». Пока я жив, не показывайте никому, я умру – тогда и печатать можно. (Дает рукопись Абросимову, встает.) Пойду, матушку потороплю. (Уходит.)

Абросимов (читает, встает). «Отец Арсений.

«Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» (Послание к Галатам, глава 6, стих 2). Можно умереть, но остаться жить для людей, и можно остаться жить, но быть погибшим.

Предисловие.

В последние годы появилось много воспоминаний о жизни политических заключенных во времена «культа личности». Пишут ученые, военные, писатели, старые большевики, интеллигенты самых разных профессий, рабочие, колхозники. Пишут о своей жизни в лагерях и тюрьмах, о допросах, но никто еще не рассказал нам о миллионах верующих, погибших в этих лагерях, тюрьмах или переживших небывалые страдания на допросах.

Страдали и умирали они за веру свою, за то, что не отреклись от Бога, и, умирая, славили Его, и Он не оставлял их. «Положить печать на уста своя» — значит предать забвению страдания, муки, подвижнический труд и смерть многих миллионов мучеников, пострадавших Бога ради и нас, живущих на земле. Не забыть, а рассказать должны мы об этих страдальцах, это наш долг перед Богом и людьми.

Лучшие люди Русской Православной Церкви погибли в это трудное время: иереи и епископы, старцы, монахи и просто глубоко верующие люди, в которых горел неугасимый огонь веры, по силе своей равный, а иногда и превосходящий силу веры древних христиан-мучеников.

В этих воспоминаниях предстает пред нами один, только один из многочисленных подвижников. А сколько было их, погибших за нас!

Двадцать веков копило человечество многочисленные знания, христианство принесло Свет и Жизнь людям, но в двадцатом веке эти люди отобрали из многочисленного арсенала знаний только зло и, помножив на достижения науки, доставили миллионам людей величайшие и длительнейшие страдания и мучительную смерть.

Господь провел меня пройти малую часть лагерного пути с отцом Арсением, но и этого достаточно, чтобы обрести веру, стать его духовным сыном, пойти путем его, понять и увидеть его глубочайшую любовь к Богу и людям и познать – что такое настоящий христианин.

Прошлое не должно быть утеряно, на прошлом, как на фундаменте, утверждается новое, поэтому собрать воедино часть жизненного пути отца Арсения я посчитал своим долгом…

Картина тринадцатая

Та же комната. Много духовных чад Владыки Антония. Он в рясе, клобуке с крестом.

Владыка (говорит ко всем). Спасение и восхождение по ступеням к совершенству христианскому возможно во всяком месте и во всякой обстановке, но только при условии умного делания – непрестанном возведении ума к Богу или непрестанной молитве.

Сегодня празднуется память преподобного Антония Великого, основателя пустынножительства и отца монашества. Он начинал монашество, а я его заканчиваю. (Помолчав, грустно.)

В этот день, в лютый мороз, нас перегоняли из одной тюрьмы в другую. Люди падали на землю и замерзали… (Заплакал.)

Матушка (прослезившись). Владыченька, не плачьте, ведь все это в прошлом.

Владыка (успокоившись). Все, что делалось в сталинские времена, нужно правильно понимать как Промысл Божий. Страданиями нашего поколения отброшены на десятки лет страдания других людей. (Помолчав, вдохновенно.)

Цель и смысл земной жизни – это подготовиться к жизни вечной, в Царствии Небесном, через веру в Господа нашего Иисуса Христа, через соблюдение Его Евангельских заповедей.

Тайна жизни такова, что смерть для добрых верующих людей есть переход-рождение в жизнь вечную, счастливую и бесконечную, а для злых людей есть переход-рождение в жизнь адскую, вечно мучительную под властию злых бесов.

Есть свет и есть тьма, есть сладкое и есть горькое, есть ароматы и есть благовоние. Есть смрад и зловоние. Есть рай с Богом и ад с диаволом, — что посеешь, то и пожнешь.

«Царство Божие внутри вас», — сказал Спаситель. Господь, любящий всех, призывает к покаянию и спасению, всех кающихся грешников помилует, а скорбями, слезами покаяния и милостынями очистит от всех грехов.

Матушка (радостно). Владыка святый, благословите в честь праздника налить всем по рюмочке вина и произнесите, пожалуйста, Ваш любимый тост.

Владыка (улыбаясь). Бог благословит. (Наливают вино и его на подносе разносит всем молодая девушка. Ей не хватает, Владыка подзывает ее к себе.) Варвара, возьми мою рюмку(Отдает, ему приносят. Торжественно.)

Давайте выпьем за Торжество Православия!

Все чокаются и выпивают.

Матушка (поет, а за ней все чада Владыки). Нашему Владыке многая лета, нашему Владыке многая лета, мно-о-огая лета. Еще раз ему многая лета, еще раз ему многая лета, мно-о-огая лета. Без конца ему многая лета, без конца ему многая лета, мно-о-гая лета. Ис пола эти деспота.

Владыка (поет). И Вам многая лета. (Помолчав.) Взаимная молитва и любовь между христианами – это главное условие для вселения и пребывания в нас Духа Святаго, спасающего род человеческий. Где молитва и любовь – там и Господь и Бог – любящий нас, промышляющий о нашем спасении.

Поэтому и необходимо для нас непрестанное призывание имени Божия. Это и есть молитва, а Писание говорит: «Непрестанно молитесь».

Чадо. При интеллектуальной нагрузке трудно молиться, особенно женщине.

Владыка. Дина, наука есть наука, а молитва есть молитва, и на работе надо выбрать время и помолиться, сколько есть сил. Богом дана вера и сила знаний для наилучшей пользы в труде и в спасении. Наступает такое время, что если не выполнять молитвенного правила, то никто не устоит, какого бы он высокого сана духовного ни был.

Матушка. Владыченька, возле нашего дома прохаживается подозрительный человек, и наши гости боятся выходить.

Владыка (матушке). Сходи к нему и спой: Ты напрасно, Ваня, ходишь; ты напрасно ноги бьешь; все равно ты здесь ничего не получишь – в ад пойдешь.

Все смеются, подходят к Владыке за благословением и уходят. Он садится за стол.

Матушка (в недоумении). Все ушли, а он как ходил, так и ходит. Даже головы не поднял.

Владыка (матушке, с грустью). Я хотел быть мучеником. Вся жизнь моя – сплошное мученичество. Деревянной пилой пилили, как пророка Исаию. (Помолчав.) Я был отец Арсений. (Встает, торжественно.)

Заметь: Если небесный огнь Божественного причащения объемлет все наши грехи, несовершения, немощи, расслабления, изнеможения и мертвящие нас и тлящие болезни, а мы не исцеляемся вдруг, то это потому, что все земные прискорбности оставлены нам Божиим Промыслом вместо воздушных мытарств, чтобы души наши уже здесь очищались и в час исхода возносились прямо в свет лица Божия, в собор искупленных Христом. К этому именно претерпению промыслительному возбуждают Христовы заповеди: терпением вашим спасайте души ваши; тот спасется, кто претерпит до конца.

Картина четырнадцатая

5 сентября 2009 года. Киево-Печерская Свято-Успенская Лавра. Актовый зал. Богословская конференция. На стене большой портрет иеромонаха Антония, в епитрахили и с крестом. За трибуной докладчик архимандрит Нестор, профессор Киевской духовной академии, доктор богословия.

Архимандрит (обращаясь к залу, заглядывая в доклад). Сегодня, 23 августа, в соответствии со старым церковным стилем, и 5 сентября 2009 года, по новому стилю, церковь вспоминает отдание праздника Успения Пресвятой Богородицы. И в этот праздничный день мы, Промыслом Божиим, собрались здесь, в актовом зале Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры, чтобы провести богословскую конференцию, посвященную 120-летию со дня рождения архиепископа Брянского Антония (Михайловского; 1889-1976).

Вашему просвещенному вниманию я предлагаю свой доклад «Подвиг мученической жизни и христианских добродетелей».

До 2009 года имя архиепископа Антония Михайловского было забыто, поэтому ни в Православной Энциклопедии, ни в трудах богословов-историков нет ссылок и упоминаний этого Святителя Православной Церкви.

С пожелтевшей фотографии смотрит человек в очках, священник в епитрахили и с крестом. Будущий архиепископ Антоний. Благородное лицо. Высокое чело. Взгляд проницательного, умного, интеллигентного, духовного человека. Сколько этому человеку придется выпить страданий, человеческих обид, зависти и несправедливости, но людей, с такой силой воли и жизненной закалкой, не сломать и не победить.

Архиепископа Антония Михайловского, без всяких преувеличений, можно назвать Человеком Божиим и Человеком Церкви. Таких людей знает история Церкви, история Вселенского Православия.

Богословское наследие Владыки Антония Михайловского, к сожалению, не велико, чему есть объективное оправдание, так как человек провел много лет в местах лишения свободы, был гоним, можно прямо сказать, до самой своей смерти «правды ради».

Тем не менее, каждая мысль, всякое рассуждение архиепископа Антония Михайловского выдают в нем человека глубоко мыслящего, натуру творческого характера, личность целеустремленную и талантливую.

Несколько поколений, воспитанных Церковью и духовниками-старцами, выросли на идеях Святой Руси, на идеалах восточной духовности и стали поколением новомучеников. У этого святого поколения новомучеников есть чему учиться, как в их жизни, так и в их наследии. «Подвигом добрым я подвизался…» (2 Тим. 4, 7-8).

Святитель Антоний Михайловский, в речи перед защитой своей магистерской диссертации «Православное учение о личном спасении», ложно приписываемой Патриарху Сергию Страгородскому, говорит: «Вашему просвещенному вниманию я предлагаю свою посильную попытку раскрыть на основании Священного Писания и творений святоотеческих православное учение о личном спасении, т.е. о том, в каком смысле и каким путем человек, каждая данная личность получает причастие истинной, вечной жизни.

Не трудно определить побуждения, заставившие меня остановиться именно на этом отделе вероучения. Вопрос о жизни, о цели существования, — о том, как человеку жить, чтобы жить истинною жизнью, — поистине является альфой и омегой всякой философии и всякого религиозного учения.

…К вопросу о личном спасении я приступил на первых порах с интересом чисто теоретическом. Мне хотелось выяснить себе вопрос этот просто, как темный, запутанный пункт вероучения, трудно поддающийся определению. Как точнее выразить наше учение о спасении? Что православному нельзя говорить так, как говорят католики, — это известно,- что ему еще менее можно говорить так, как говорят протестанты, это тоже выше всякого сомнения, — но как он должен говорить?

Чтобы дать себе отчет в этом, я стал читать творения святых отцов Церкви.

…Чем больше я читал святых отцов, тем для меня становилось все яснее и яснее, что я вращаюсь в совершенно особом мире, в кругу понятий, далеко не похожем на наш. Я стал понимать, что разность православия и инославия заключается не в каких-нибудь частных недомолвках и неточностях; а прямо в самом корне, в принципе, что православие и инославие противополжны между собой так же, как противоположны себялюбие, жизнь по стихиям мира, ветхий человек и самоотверженная любовь, жизнь по Христу, человек обновленный. Предо мной встали два совершенно отличных, не сводимых одно на другое мировоззрения: правовое и нравственное, христианское.

(Докладчик поднял голову и обратился к слушателям). Это очень важно для нас, живущих в последние времена, когда по внушению темных сил православие и инославие сводят одно на другое. И этим отвлекают нас от умного делания или непрестанной покаянной молитвы Иисусовой, творимой по Богомудрому руководству святителя Антония Михайловского.

А Дух Святой его устами свидетельствует: «Для всех желающих спасения остался один путь: внутренний. Нам нужно спасаться среди мира умным житием – беречь свой ум, т.е. занимать его непрестанной молитвой. Вот это единственный путь для нас, доступный и открытый, да и по времени. Все другие пути для нас закрыты».

Занавес

Священник Владимир Панковец

12 апреля 2011 года, вторник ваий

(день седмицы, когда упокоился Владыка Антоний)

Азов

Память Святителя Антония Михайловского, архиепископа Брянского, Богомудрого Святая Церковь отмечает 31 марта/13 апреля и 17/30 ноября (прославление 2015)